Владимир Алекно: не мог смотреть на бой со стороны, как Наполеон
- Подробности
- Категория: Новости волейбола
- Создано 02.10.2016 10:56
- Обновлено 02.10.2016 10:56
- Автор: Чемпионат
- Просмотров: 1908
Почему в Рио наши волейболисты оказались не на пьедестале, а только рядом с ним? Наш обозреватель постарался выяснить у Владимира Алекно.
Давно прояснил для себя, что с Владимиром Алекно лучше всего разговаривать в его кабинете в Центре волейбола «Санкт-Петербург» в Казани. Здесь какая-то особая аура, и сама атмосфера комнаты настраивает на открытый разговор.
— Это был ваш третий приход в сборную страны, и он завершился четвёртым местом на Играх в Рио. Один из ваших предшественников во главе национальной команды по фамилии Платонов также трижды входил в ту же реку. И завершил свою карьеру в сборной, заняв с ней 4-е место на Играх 1996 года в Атланте и 5-е на чемпионате Европы 1997 года. Не находите никаких параллелей?
— Я думал об этом: существует ли какая-либо закономерность между этими событиями. Но когда начинал анализировать, каким образом была проиграна, скажем, последняя игра, даже заключительный пятый сет в медальном матче с американцами, то приходил к выводу, что, сыграй ребята по другому один-два мяча, — и вы начали бы интервью не с этого вопроса. При этом должен сказать, что ни на секунду не пожалел, что принял этот вызов. Хотя было немало уважаемых и сильных людей, которые говорили мне, что я совершаю ошибку.
— Но ведь были и другие, которые верили, что только вы способны вытащить команду из пропасти, в какую она валилась?
— Всё так. Но принять позицию Наполеона, сесть на трон и смотреть на бой со стороны я не мог. А что касается остаться в истории победителем (довод тех, кто меня отговаривал) или вариант оказаться без медалей в Рио, то я об этом вообще тогда не думал.
— Мне показалось, что после второго назначения в главную команду в конце 2010 года вы были более уверены, что у вас всё получится. Вот цитата из вашего интервью: «Мне кажется, я смогу создать коллектив, который будет способен сделать то, чего не удавалось никому 20 лет — выиграть большое и значимое соревнование». На этот раз речь шла даже не о победе, а о завоевании медалей — такая задача была поставлена перед сборной. Или я не прав? Тогда разубедите меня.
— Прошло совсем немного времени, по крайней мере для меня, чтобы сделать объективный самоанализ. Готов с вами согласиться, что ребята скорее всего не получили от меня в полной мере того, чего ждали. Речь персонально об Алекно. А не о тренировочном процессе, или установках на игру, или указаниях во время перерывов в матче. Причина? Дайте мне немного времени, и я разберусь, в чём было дело.
— А вот ещё одна ваша фраза, произнесённая в канун Игр в Лондоне. «Нашу работу следует оценивать по конечному результату. Но я не считаю сей факт определяющим». Дальше вы рассказывали, как встретила вас команда в Анапе, когда вы вернулись после операции на позвоночнике, а сбор был уже в полном разгаре. И сделали вывод: «Я понял, что с такими людьми можно побеждать кого угодно». А что, перед Рио у вас не было такого чувства? И если это так, то почему?
— Нет, не было. Не могу сказать, что я не верил или, точнее, не мечтал. Сомнения были не в технике, не в тактике, а в той энергетике, которую я должен был в данный момент передать парням и которая им требовалась. Мог ли я их зарядить? И, пусть это звучит несколько нескромно, а тот ли я вожак стаи, который готов повести питомцев за собой?
Тут надо было учитывать следующий момент: за четыре года команда менялась трижды. Вначале попал в дилемму с натурализованными игроками. Очень верил в Дивиша, потому что Тетюхину реально нужен был помощник в доигровке. Он здорово провёл сезон, и когда я составлял список кандидатов на бумаге, не сомневался, что у словака больше шансов поехать на Олимпиаду, чем у Бакуна. Понимал, что в четвертьфинале мне нужен будет Михайлов, а не Бакун или Полетаев. Но когда по ходу тренировок увидел, что Дивиш, как ни старался, тут не дорабатывал, там недотягивал, сам себя пытался ещё убедить, что верю в него, что нужен он будет в Рио. И слишком надолго растянул для него шанс.
Опять-таки история с младшим Волковым. Парень очень старался, но я долго сомневался, прежде чем предоставить ему возможность сыграть на Играх, пусть и с некоторым авансом на будущее. Но когда он стал работать, ни в чём никому не уступая, убедился, что Волков достоин быть в сборной. А потом он и Клюка полностью переиграли Дивиша и составили очень хорошую конкуренция Маркину и Хтею, и стало очевидно, что Лукаш в сравнении с этими молодыми ребятами не тянет. Еще я пришёл к убеждению на примере того же Вольвича и американцев: чтобы быть совершенно готовыми к испытаниям в Рио, надо было провести весь межолимпийский четырёхлетний цикл, а не те полгода — я имею в виду не подряд, а в общей сложности время, которое мы занимались перед Кубком мира, континентальным отбором и Олимпийскими играми.
Так что, отвечая на ваш вопрос, скажу, что может быть такой уверенности, как перед Лондоном, на этот раз не было.
— Вы совершенно справедливо покинули сборную в ореоле славы после Лондона. Из-за проблем со здоровьем. Потом вернулись в тяжёлый для команды момент: сборная падала в пропасть. И вы не дали ей упасть окончательно.
— В жизни постоянно приходится что-то доказывать. Прежде всего себе самому, но также коллегам, игрокам, да и вам — журналистам.
— Что на сей раз удалось доказать, ведь заданного результата достигнуто не было?
— Это закон спорта, закон высшей математики, когда действительно приходится что-то доказывать. Это как у Высоцкого: „Лишь мгновение ты наверху, и стремительно падаешь вниз“. Я доказал, что команда-то в целом была. Могут говорить, что Клюка что-то там не так сделал, Михайлов не сыграл в свою силу или я не вовремя выпустил Бакуна. Но никто не вправе упрекнуть, что игроки были не мотивированы. Я провел с ними четыре месяца 24 часа в сутки и видел, как они работали, что они делали, что предлагали — инициатива от них исходила, только чтобы всё было лучше, на пользу делу. Раньше подобного не было. Был единый коллектив единомышленников. Ну а если всё измерять только результатом, то получается, что я ничего не доказал.
— Опять-таки в одной из наших многочисленных бесед вы заметили: „Мы оказались в ситуации, когда соперник убедился, что может нас обыгрывать“… Дальше шёл пассаж про вернувшегося Тетюхина. И то, что ему одному не сдюжить, что он может и не спасти, как в лондонском финале». И вывод: «Без Гранкина, Вольвича или там Сивожелеза с Бутько, опять-таки Мусэрского ничего добиться невозможно». Понимаю, что тогда это был условный набор фамилий. Но троих из названной для примера пятёрки действительно в Рио не было. По уважительным причинам?
— Мне странно, когда мои критики, которые работают в волейболе, оказываются не в курсе, что Бутько пришлось делать серьёзную операцию. Об этом много писали, и его даже не было в расширенной заявке. Саша только в августе начал бегать. Или сегодня читаю, что хорошей кандидатурой на место тренера сборной будет Тетюхин. Но он ещё играет. А потом прежде всего надо у самого Тетюхина спросить, хочет ли он возглавить сборную.
Я думаю, что у многих ещё не изжито самоуверенное начало: Россия должна побеждать, потому что это Россия. Но время-то сегодня другое. Сегодня есть сильные и тренеры, и игроки, и методики во многих странах. И чтобы Россия побеждала, она должна играть хорошо. Я ещё будучи игроком застал времена, когда перед матчами с такими командами, как Иран, Франция или Словения, мы бегали кроссы и тягали железо в тренажёрке. Сегодня подобное исключено.
Во второй части интервью Владимир Алекно рассказал о ситуации с Дмитрием Мусэрским и своём будущем.
— Олимпийская путёвка была выиграна без Мусэрского, который, сославшись на домашние проблемы, не приехал на декабрьский сбор. Много матчей календарного чемпионата он пропустил. Не очень смотрелся и на Мировой лиге. К тому же руководитель научной бригады врач Фаина Иорданская заявила на недавнем президиуме ВФВ, что по итогам углублённого медицинского обследования в мае игрок оказался не готов к тренировочному процессу и врачи не рекомендовали привлекать его на сбор. Но вы поступили вопреки: верили, что он может преодолеть хвори и, как мне кажется, образовавшуюся на этой почве депрессию?
— Сегодня, задним числом, мы можем рассуждать, надо было приглашать его или не надо. Сомнения были, не скрою. Может быть, давило имя, может быть, воспоминания о предыдущей Олимпиаде подтверждали, что игрок может собраться в решающий момент. Неслучайно тот же президент ВФВ Станислав Шевченко задал вопрос: «Вспомните вообще, когда Мусэрский играл в свою силу?» Так вот, по мне это идёт от воспоминаний о чемпионате Европы 2013 года, когда наши доигровщики Сивожелез, Спиридонов и Ильиных не справлялись с приёмом и выиграли тот турнир во многом благодаря четверым — Мусэрскому, Павлову, Вербову, который подменял остальных на приёме, и Вольвичу.
А давайте вспомним Лондон. Ведь на протяжении всего турнира Мусэрский толком не играл. Он на той Олимпиаде в свою реальную силу провёл только последние три партии финального матча. И это ему зачлось. А в 2013-м он, повторяю, выиграл чемпионат Европы, а перед этим Мировую лигу с Павловым. И всё равно мы верили в чудо, в преображение. Несмотря на его подачи. Обратил внимание, что, как только Мусэрский выходил на линию, игроки опускали голову. Но я-то знаю, что он может. Я прекрасно помню чемпионат мира — 2010 ещё с Баньоли во главе, когда Дима своими подачами спасал проигранные партии. И когда в конце концов было принято решение всё-таки не везти Мусэрского в Лондон, это было тяжёлым шагом для меня и шоком для многих игроков. В курсе всего, как мы боролись за него, были Тетюхин, Вербов, может быть, Саша Волков. Ведь его всегда расценивали как одного из лидеров команды.
— На недавнем президиуме ВФВ президент федерации, а до этого многие специалисты, отметил, что все последние турниры вы начинали разными составами. Искали лучший вариант? А наши соперники, я проанализировал, если и прибегали к изменениям в стартовой шестёрке, то это был либо вынужденный шаг, когда кто-то травмировался, либо опять-таки эксперимент, когда итальянцы, к примеру, пробовали вариант с Иваном Зайцевым в доигровке.
— Всё это делалось в поисках усиления позиции принимающих. Из-за этого и Михайлов оказался в доигровке на Кубке мира. Потом я нашёл вариант с Клюкой. И считаю, что глобально он справился, потому что до этого играл только на молодёжном уровне. И знал, что рядом с молодым парнем будет стоять Тетюхин. Ну, Сергея обсуждать нет смысла. И в этой жизни я всегда буду ему благодарен. (В этот момент Алекно кивнул на стоящую на одной из полок в кабинете главного в волейбольном центре «Санкт-Петербург» в огромной багетовой раме под стеклом майку с фамилией Тетюхин). Как иначе я могу выразить благодарность этому уникальному игроку и человеку? Только таким образом. При этом я понимал, что весь турнир Сергею провести будет трудно. Искали замену ему. В какой-то момент мог выпасть и Клюка. Понимал, что надо наигрывать состав. Но нужно было быть готовым и к тому, что и у этих двоих что-то могло не получиться. Я вначале думал, что Тетюхин понадобится мне на четыре матча, не больше. А оказалось, что и капитан, и Клюка практически провели на площадке время примерно поровну. То есть именно постоянный поиск заставлял пробовать новое сочетание игроков. И действительно, в сравнении с нашими основными соперниками в четвёртой зоне мы пока выглядим слабее.
— Ещё один упрёк в ваш адрес приходилось читать: не было запасного тактического варианта, как та же рокировка в лондонском финале. Или как в финале отборочного турнира в Берлине. Кстати, была ли берлинская находка с динамовским трио задумана заранее или это в большей степени случайность?
— Заранее было понятно, что это трио сыграно и что подобная схема игры существует. К тому же Маркин и Бережко на сборах чаще играли с Ковалёвым, а не с Гранкиным. Но мысль в голове присутствовала, что с этими ребятами стиль игры может совершенно измениться. Что и произошло. И это позволило нам победить в решающей встрече.
— Понимаю, что мельдониевый скандал не дал возможность сыграть на Играх Маркину. А доигровщика его уровня в команде не оказалось. Вообще, вся эта допинговая история повлияла на психологический климат в коллективе?
— Поверьте, тяжело тренироваться, когда ты не знаешь, ради чего ты это делаешь. Никакие мои собрания и объяснения не помогали. Я чувствовал по тренировкам, что у игроков пропала та концентрация, которая существовала на протяжении всего периода подготовки.
— Вы заявили перед Рио-де-Жанейро: «Мы не будем играть так, как играли раньше. Мы собираемся изменить стиль действий». Правда, оговорились, что «многое будет зависеть от тех, кто останется в команде, от исполнителей». Именно из-за этой оговорки мы, по большому счёту, ничего нового не увидели?
— Это действительно так. Что нового мы могли увидеть с Михайловым, игроком уже сформировавшимся, или с Тетюхиным? Наверное, стоило бы что-то поменять в действиях Клюки. Но я, честно говоря, многого бы и не менял. Говорят, что он должен играть быстрей. Мы пробовали действовать на скорости. Но существует такое понятие, как эффективность. Сегодня исповедуют скоростной волейбол те, кто не может играть на высоте. Бразильцы так действуют, Бережко, потому что не может играть по-другому. А Клюку ещё надо достать. Плюс многое зависит от связующего. То, что ты ему говоришь на собрании, — совсем не факт, что он всё это так и сделает. А вот Волков Дима играет в совсем другой волейбол. И Вольвич действует иначе. Эти игроки уже адаптированы к другой скорости. И нужно ли будет перестраиваться Клюке, ещё надо подумать. Но пробовать надо.
— На президиуме не было разговора о смене тренера. Зато в заявлениях для прессы после заседания из уст Шевченко прозвучало, что вероятность замены «крайне высока». Но вы, судя по вашим заявлениям, решили, что уже не будете руководить сборной. Таким образом, выходит, что вам ни разу не удалось проработать с командой полный олимпийский цикл. А сами-то вы готовы продолжить руководить сборной или так и уйдёте «на щите»? Опять-таки в одном из наших разговоров вы отметили, что это не ваш вариант.
— Прежде всего, я хочу заметить, что это никакая не обида на всё, что было сказано про меня. Это моя реальная позиция в том, что сегодня происходит в нашем волейболе. И я считал неправомерным высказывать своё видение ситуации, не поговорив обо всём с руководством федерации. Потом были сделаны заявления, что на место главных тренеров сборных, как у мужчин, так и у женщин, очень много кандидатов. Год назад не было никого, а сейчас вдруг много? Заговорили о возможном конкурсе. Когда-то после Пекина в ожидании Баньоли меня уже снимали по конкурсу, предложив, правда, поучаствовать в нём.
Возглавив команду в критический для неё момент, я доказал, что мне небезразлична наша сборная, что я был и остаюсь патриотом России, хотя и родился в Белоруссии и только в 1990-м оказался в Москве. Но это была другая страна. И буду я или не буду продолжать работать со сборной, не имеет принципиального значения. То, что меня сейчас успокаивают, что не хватило чуть-чуть, самую малость, — это самое большое для меня наказание. Кстати, я позвонил Александру Ярёменко, генеральному секретарю ВФВ, отвечающему за мужское направление. У нас произошёл откровенный разговор. И я сказал: «Ты знай, что в любой момент, особенно если вы решите поставить во главе команды молодых российских тренеров, я буду готов помочь им. Мне совершенно безразлично, как будет называться моя должность. Но я также надену форму и также буду ездить на все сборы. Наверное, мне будет тяжело летать далеко и с давлением справляться. Но в тренировочном процессе готов участвовать. Если же всё-таки придёт, к примеру, Хулио Веласко, то я с удовольствием бы у него поучился. Если речь пойдёт о каких-то других иностранных специалистах, то мне в их компании делать нечего. Если скажут, к примеру, что в интересах сборной Михайлов должен быть принимающим в клубе, я в «Зените» сменю его амплуа в интересах главной команды.
— За короткий срок последнего захода в сборную страны вы призывали на сборы и соревнования ряд молодых игроков — Власова, Куркаева, Кроткова, не говоря уже о Клюке, Д. Волкове и Полетаеве. Сегодня очевидно, что именно эти и им подобные ребята должны составить костяк будущей сборной, которой скорее всего предстоит выступать в Токио через четыре года. Вы согласны с этим?
— Сейчас стоит чётко определиться, кто из сегодняшних участников сборной сможет реально помочь в Токио в 2020 году. На мой взгляд, это трое — Михайлов, Вольвич и Маркин. Скажем, это костяк. Не пойму, если там не будет Клюки и Д. Волкова. И надо смотреть, как будут готовы Власов и Куркаев. Но на Кубке мира, куда я их привёз, оказалось, что парни уступают своим сверстникам из той же Польши. А ведь в России они смотрелись сильнее прочих. Значит, им предстоит ещё много работать, но будущее у этих ребят, безусловно, есть.
Беседовал Лев РОССОШИК
Счётчики